Пафос – это литературное прошлое или настоящее?

Большинству знакомы такие слова, как "пафосный", "пафосность", "патетичность", "патетика". Однако не каждый знает точное их значение. Все эти слова - множество трансформаций, производные от слова «пафос». А их синонимами стали "высокопарность", "напыщенность", "пустая многозначительность", "лицемерие".

По своему происхождению слово «пафос» греческое и буквально означает «чувство, страдание, страсть». Более привычно для нас - понятие подъема, восторженности, воодушевления. Пафос – это творческий, воодушевляющий источник (или идея), основной тон чего-нибудь. Пафосный – значит, хотя и производящий иногда впечатление фальши, однако все же выражающий воодушевление, пусть и внешнее. Игра на публику без каких-либо стеснений, вынесение личного на всеобщее обозрение, жизнь в игре – это пафос. Значение этого слова описывает способ восприятия, а также отображения собственного отношения к различным вещам, причем с частичной отчужденностью и показной напыщенностью.

В самом начале слово «пафос» в литературе определяли как высокую страсть, которая воспламеняла творческое воображение автора и передавалась публике в процессе эстетических переживаний художника. По старинке в учебниках продолжает встречаться определение пафоса как патриотического, нравственно-воспитательного, оптимистического, интернационального, антимещанского и гуманистического. Однако критики, квалифицированные читатели и издатели говорят все больше о том, что пафос – это скорее приторность, слащавость, «леденцовость», которые нужно разбавлять, смягчать, оттенять, уравновешивать, дополнять, обязательно искренностью, а иронией принижать и приглушать. Причем абсолютно естественно упоминать иронию и искренность как антонимы и оппоненты пафоса. Ведь в современном искусстве нет, или почти нет, тех, кто ставит перед собой цель вызывать высокие чувства у читателя, благородные мысли, духовный подъем, воодушевление. А ведь именно этого и требует исконное понятие "пафос". Как отмечает Дмитрий Пригов: «Любое откровенно пафосное заявление ныне сразу же отбрасывает автора в зону поп-культуры, если уж и не вовсе китча».

И все же потребность у современного читателя в возвышающем и возвышенном остается, и массовая литература немного справляется с предоставлением пафосности неквалифицированному читательскому большинству. Хотя, конечно, квалифицированным приходится довольствоваться низкокалорийной и скудной эмоциональной диетой. Глубокое страдание и борьбу с ним, понятие «катарсис» уже не встретишь в ХХ и XXI веках в словаре мировой культуры. Поэтому все чаще и чаще авторы выступают в защиту пафосности и пафоса как не просто синонимов пустословной напыщенности, но как стремления к изживанию, преодолению постмодернизма. Другими словами, они желают показать что пафос – это неотъемлемая часть литературы больших идей, уязвимая и содержательная, намного выше иронии. И хотя пафосность в произведении может быть смешной, не нужно избегать ее.

К сожалению, достойная художественная практика пока мало поддерживает эти и подобные им заявления. Но ожидается, что в русскую литературу снова вернется пророческий, проповеднический, просветительский, мессианский, обличительный, саркастический, любой иной пафос. Это вполне обоснованная перспектива.